Я хочу написать совсем не про мужчин. А, в первую очередь, про родителей.
Картина маслом: идеальная, чистейшей души мама, которая положила на ребенка жизнь, взрастила, вскормила, подняла, сил дала и… папа, жестокий, авторитарный, тиран, душащий и прекрасную маму, и пытающийся пробиться сквозь асфальт росточек – ребенка.
Ребенок, выросший вот с такой картиной мира, будто запрограммирован видеть только хорошее в маме и только плохое в папе. И конечно все черты, которые он видит в себе от мамы – правильные и замечательные. А все, что от папы – пакостное, недостойное, не имеющее право на жизнь. Потому что папа – исчадье ада, а кому хочется быть грешным?
Человек этот отвергает не только и не столько отца. Он отвергает часть себя. Попробуйте представить, что вы отрезали себе одну из рук, ну или, как минимум, прячете ее вечно за спиной, привязываете, чтобы не болталась и не показывалась – потому что эта рука не такая правильная, как другая. Она вас будто компрометирует. Это и про тело, и про разумную часть, и о чувствах и чертах, присущих человеку.
Без руки тяжко – многие возможности ограничены, а некоторые вообще недоступны. Но показывать руку – значит быть плохим, таким, как отец, а таких отвергают. В семье же такого отца отвергли. И он теперь не имеет права быть любимым и нужным. А любому из нас хочется быть любимым. Поэтому-то и надо спрятать руку, которая так похожа на отцовскую.
И если честно, то фиг с ним, с отцом. Но ведь вместе с ним человек заморозил в себе возможность говорить нет, злиться, кричать, отстаивать свое мнение. Еще много вариантов здесь может быть. Не просто заморозил. Эти умения просто невозможно увидеть, их будто нет. Как и нет отца. Или лучше бы не было.
А вместе с тем, все, что присуще любимой маме – обязано быть правильным и хорошим. А если мне что-то не нравиться, то, значит, я осел. И я старательно закрываю глаза на то, что мне претит в маме: нерешительность, уход от конфликтов, прогибание под всех и вся, а может, алкоголизм или детская капризность, или неумение поверить в то, что другой может быть счастлив иначе, чем она. Много там может быть чего. Смотрите внимательнее, без розовых очков, желательно.
И я уже не доверяю себе – то, что мне не нравится в маме, что раздражает, выбешивает, вызывает желание кричать и злиться – на самом деле абсолютно идеально и правильно (мама же идеальная). И каждое свое намерение, решение, желание человек вынужден сравнивать с картиной мира мамы. Иначе будет грешным, а значит, непринятыми, нелюбимым, ненужным. И каждый раз, сталкиваясь с собственным несогласием относительно маминой картины мира, он обвиняет себя, грызет, ненавидит.
Мама и папа в такой картинке – боги и им подобные существа. Они идеальны в своей непогрешимости и в своей дьявольской сути. Поэтому один должен быть любим, второй возненавиден.
И только сняв те самые розовые очки, можно разглядеть, что мама отнюдь не идеальна, а папа – совсем не исчадье ада. Они оба, также как и я, имеют ангела и дьявола на плече. Каждый из них слаб или силен в своем, грешен в своем, повинен или заслуживает уважения в своем. И обоих можно любить. И на обоих можно злиться.
Любить – совсем не всегда значит бежать и налаживать реальные контакты. Особенно если речь идет о суровом абьюзе в прошлом. Любить – значит найти для человека место в своем сердце.
Злиться – также не о том, чтобы строить маму и рассказывать ей, какая она редиска. Не всегда в этом бывает толк. Хотя, когда надо объяснить, как со мной можно, а как нельзя, то самое умение отстоять свое мнение будет крайне полезным с мамой.
Когда наши родители перестают быть для нас богами, мы даем себе позволение видеть реальных людей и быть с ними рядом. И сами становимся целыми, начинаем потихоньку освобождать зажатые части тела, разума и души. Мы становимся разными, живыми, настоящими.
И вот тогда мне совсем не обязательно, чтобы рядом со мной был только идеальный мужчина или идеальная женщина. Я могу теперь просто быть рядом и не требовать божественного от человека.
Ведь я – не бог, и рожден я не от богов, и семью можно, оказывается строить не только с идеалом, но и реальным земным человеком. У которого есть свои пороки и те качества, которые нам так нравится.
И я там был, мед, пиво пил…
Я тоже была там, где мама – ангел, а папа – демон. Я тоже отвергала в себе множество из того, что так полезно мне сейчас: жесткость, амбициозность, любовь к вниманию, решимость и умение идти на риск, резкость и прямоту. И я также не замечала слабость тех качеств, которыми так восторгалась и не находила в себе, но которые вечно вызывали во мне раздражение: мягкость и слепую покорность (слепую – когда не рассказываю себе честно, что хочу сейчас быть покорной с готовностью огребать потом все возможные последствия), готовность позаботиться о других в ущерб себе.
Сейчас у меня более живая картинка и папы, и мамы. Я люблю обоих и оба вызывают во мне периодически целый калейдоскоп негатива. По-разному бывает.
Но именно это полнота восприятия (хотя кто знает, я могу еще не все видеть), дает мне возможность и самой быть полноценной. Полноценной – значит разной, реагировать на мир так, как рождается внутри, и не важно, хорошо это или плохо.
А вместе с тем, что я готова быть всякой, я готова видеть в своем мужчине и хорошее, и плохое. Не отрицать его слабостей и не делать кумиров из его силы. Я могу просто быть рядом с живым человеком, не требуя от него идеальности, не отворачиваясь от него, когда «некрасиво», не убегая, когда не так, как мне хотелось.
В поисках сильного мужчины, женщина ищет того, кто смог бы ее ограничить